АЛЕКСАНДР ВЕРТИНСКИЙ. 1973
В НАШЕЙ КОМНАТЕ. LP (АОЛЗГ)
Мелодия Д 034253-4
Matrix / Runout (Side A runout, stamped): 33Д034253/4-1
Matrix / Runout (Side B runout, stamped): 33Д034254/4-1
ГОСТ 5289-68 Гр. 3. 1-60
Винил, LP, Моно, 33 1/3, Альбом, сборник,
Страна: СССР
Записан / Выпущен: 1951-1957, 1969 / 1973 гг.
Жанр,стиль: Популярная песня, вокал, ретро,
mp3 320 кбит/сек. 127 Mb
Продолжительность: 48:34
СОДЕРЖАНИЕ:
СТОРОНА 1
01. В нашей комнате (сл. В. Рождественского) - 02:50
02. Маленькая балерина (сл. Н. Грушко и А. Вертинского) - 02:44
03. Фея (сл. М. Горького) - 04:55
04. Откровенный разговор (сл. в. Смирнова и А. Вертинского) - 03:34
05. Ворчливая песенка - 03:44
06. Танго "Манголия" - 03:01
07. Дорогая пропажа (сл. М. Волина и А. Вертинского) - 04:35
СТОРОНА 2
08. Наши встречи (сл. В. Кривича) - 03:11
09. Девочка у моря (сл. И. Новикова) - 02:33
10. Снился мне сад (старинный романс) - 03:17
11. Попугай Флобер (сл. А. Вертинского) - 02:30
12. Буйный ветер (сл. А. Блока) - 02:56
13. Сероглазый король (сл. А. Ахматовой) - 02:42
14. Песенка о трех пажах (сл. Тэффи) - 03:05
15. Моя звезда (сл. И. Анненского) - 02:41
Музыка А. Вертинского (01-09, 11-15), Б. Борисова (10),
партия ф-но - М. Брохес (01-07).
Записи из концертных залов 1951-1957 гг. (01-07).
Записи реставрированы Н. Морозовым.
Первые громкие успехи Александра Вертинского относятся к 1913—1914 годам. Юноша, пытавшийся стать драматическим актером, пробовавший писать стихотворения и рассказы и даже печатавший свои литературные опыты в киевских газетах и журналах, вдруг начал выступать в концертах с песенками собственного сочинения и быстро прославился. Никто не думал тогда, что успех Вертинского окажется длительным. Но постепенно его песенки завоевывали все большую популярность. Перед началом первой мировой войны и в годы войны Вертинский давал уже сольные концерты и гастролировал в крупнейших городах России. Слава его ширилась. Настроения, которыми окрашены были «ариетки» Вертинского, оказывались созвучными настроениям его аудитории.
Вертинский был совершенно чужд казенному патриотическому воодушевлению и бодряческому духу, которым пытались заразить своих читателей тогдашние верноподданнические газеты. Его песни звучали меланхолично, томно и мечтательно. Подлинной находкой молодого певца явилась необычная форма «ариетки»: маленькие песенки обладали сюжетной законченностью новеллы, сжато и выразительно рассказывали о судьбах сбившихся с пути девушек, о их ненадежных и случайных спутниках, о жестокости больших городов и неизбежности гибели. Мотивы обреченности, покорности судьбе сливались с мечтами о какой-то иной, незнаемой, далекой и красивой жизни. Безрадостной и серой современности противопоставлялась пышная и многоцветная экзотика: «лиловые негры», попугаи, «плачущие по-французски», маленькие креольчики, роскошные яхты и «притоны Сан-Франциско» пленяли воображение слушателей. Пленяла их и манера Вертинского. Он тогда выступал в костюме Пьеро, с набеленным лицом, резко подведенными бровями и умел быть одновременно и грустным, и ироничным, и мечтательным, и насмешливым. Писатель Юрий Олеша впоследствии вспоминал: «Это было оригинально и производило чарующее впечатление».
После Октября Вертинский эмигрировал. Это была трагическая ошибка, и очень скоро Вертинский ее осознал. Чувство отрешенности от Родины стало мучительным. Тоска по России, покинутой и недоступной, придала искусству Вертинского небывалую прежде силу, выразительность и глубину.
Что бы ни пел Вертинский, он оставался самим собой, не подчиняясь ни сильной индивидуальности избранного автора, ни традициям того или иного песенного жанра. В каждом из этих миров он находил свой уголок, свои темы, свои краски. Чаще всего он пел свои собственные песни — такие, как «Танго Магнолия», «Мадам, уже падают листья». Вертинский давал концерты в Париже и в Варшаве, в Нью-Йорке и в Шанхае. Он пел в концертных залах, во всевозможных кабаре, а в трудные времена — и в ресторанах. Русская эмигрантская публика обычно встречала Вертинского восторженно. Но уже в 1935 году он впервые исполнил песню, которую вся эмиграция восприняла как оскорбление:
Проплываем океаны.
Бороздим материки
И несем в чужие страны
Чувство русское тоски...
И пора уже сознаться.
Что напрасен дальний путь. . .
Подавляющее большинство эмигрантов тогда еще в этом сознаваться не хотело. Слова Вертинского о покинутой Родине, которая «цветет и зреет, возрожденная в огне, и простит и пожалеет и о вас, и обо мне», были восприняты как предательские. К тому же стало известно, что певец обращался к советским дипломатическим представителям с просьбой разрешить ему возвращение в СССР. Белоэмигрантские газеты объявили Вертинского «большевистским наемником», писали, что он «продался красным». Но Вертинского это не смутило. В годы Великой Отечественной войны он с гордостью и восхищением воспевал героизм советских солдат, а в 1943 году ему разрешено б|>гло вернуться на Родину.
Начался новый, вероятно, самый счастливый период концертной деятельности Вертинского. С изумлением он убедился в том, что Родина его не забыла, что пока он вел горестную, скитальческую жизнь за рубежом, его песни в старых граммофонных записях продолжали звучать. Пришло время новой славы Вертинского, время концертов в переполненных залах, нового удивительного знакомства с отечеством: нередко ему доводилось выступать в огромных городах, которых не было на карте в тот год, когда он покидал Россию. Новый мир, ранее ему неизвестный, восторженно принимал певца. По собственным словам, он ощутил себя «птицей, что устала петь в чужом краю и, вернувшись, вдруг узнала родину свою».
Даже самых искушенных слушателей Вертинский восхищал законченностью отделки каждой песни, виртуозностью и элегантной лаконичностью ее интонационной и пластической партитуры. Ныне сохранился в записях только голос Вертинского, и навсегда исчезло его уникальное пластическое мастерство. Голос теперь как бы отделился от фигуры артиста, высокой, гибкой, от его длинных выразительных рук, от его лица — надменного или нежного, саркастического или трагического. Сегодняшние слушатели должны будут поверить нам на слово, что вся внешняя форма выступлений Вертинского являла собой воплощение и своего рода квинтэссенцию артистичности, что он умел одним движением руки — резким и быстрым — вдруг показать всего человека, рукой «сыграть» гнев, презрение, гордость, покорность судьбе. Но тем не менее искусство Вертинского живет и будет жить в модуляциях голоса — насмешливого или надменного, капризного или холодного, льющегося легко и плавно и вдруг переходящего в резко скандированный речитатив, то нежного, то ироничного, то простодушно-веселого, бравого, удалого, но всегда, неизменно блестяще отшлифованного, восхищающего высокой поэтичностью фразировки и почти неправдоподобной легкостью самых рискованных контрастов и переходов. В этом умении будто шутя играть сменой настроений, легко балансировать между кокетливой позой и естественностью осанки, между искусственностью манеры и подлинностью искусства — весь Вертинский, все обаяние его грациозного дара.
К. Рудницкий
МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ СССР
Всесоюзная фирма грампластинок
(С) "Мелодия",
Арт. 11-9. Цена 1 руб. 85 коп.
Оцифровка: sinoptik ( plastinka-rip.org)
СПАСИБО!!!
ССЫЛКА:
СКАЧАТЬ ИЛИ ПРОСЛУШАТЬ
Комментариев нет:
Отправить комментарий