КРУГОЗОР. 1989. 3 + 6EP
Кругозор – №3 (300) март 1989 г.
Matrix / Runout (Side A Runout, Stamped): Г92-12843 DMM
Matrix / Runout (Side B Runout, Stamped): Г92-12844 DMM
Matrix / Runout (Side C Runout, Stamped): Г92-12845 DMM
Matrix / Runout (Side D Runout, Stamped): Г92-12846 DMM
Matrix / Runout (Side E Runout, Stamped): Г92-12847 DMM
Matrix / Runout (Side F Runout, Stamped): Г92-12848 DMM
Matrix / Runout (Side G Runout, Stamped): Г92-12849 DMM
Matrix / Runout (Side H Runout, Stamped): Г92-12850 DMM
Matrix / Runout (Side I Runout, Stamped): Г92-12851 DMM
Matrix / Runout (Side J Runout, Stamped): Г92-12852 DMM
Matrix / Runout (Side K Runout, Stamped): Г92-12853 DMM
Matrix / Runout (Side L Runout, Stamped): Г92-12854 DMM
6 х Flexi-disc, 7", EP, моно, 33 1/3, Журнал,
Страна: СССР
Записан / Выпущен: январь 1989 / март 1989
Жанр,стиль: Electronic, Non-Music, Classical, Folk, World, & Country
Vocal, Interview, Monolog, Schlager, Synth-pop, Disco, Ballad, Folk
mp3 320 кбит/сек. 181 Mb
Продолжительность: 01:14:44
СОДЕРЖАНИЕ:
EP1. Г92 12843-44
СТОРОНА 1
01. Игорь Васильев. Перестройка - Это Наша Работа
СТОРОНА 2
02. Боль И Мужество Армении. В эпицентре мужества.
О землетрясении в Спитаке.
EP2. Г92 12845-46
СТОРОНА 1
03. Кто виноват? О самосожжениях туркменских девушек.
Гульсара. Горькая Исповедь Самоубийцы.
СТОРОНА 2
04. Писатель Николай Самохин. Судьба В Наследство.
Последняя запись разговора с читателями.
EP3. Г92 12847-48
СТОРОНА 1
05. Поэтесса Татьяна Смертина читает свои стихи.
Та ли это родина; Лосиха; Забуду, забуду!; За кордоном.
СТОРОНА 2
06. М. Мусоргский. Песни:
"На сон грядущий" из цикла "Детская".
Исполняет Н. Дорлиак и С. Рихтер (фортепиано);
"По-над Доном сад цветёт", слова А.Кольцова.
Исполняет А. Ведёрников и композитор Г. Свиридов (фортепиано).
Вступительное слово - Андрей Золотов
EP4. Г92 12849-50
СТОРОНА 1
07. Поет Александр Вертинский.
Бал господен;
Жёлтый ангел.
Открывает страницу жена певца Л. В. Вертинская
СТОРОНА 2
08. Марина Влади. О двух автомобилях;
Владимир Высоцкий. Белое безмолвие
EP5. Г92 12851-52
СТОРОНА 1
09. Песни Алексея Фатьянова.
Ты сама догадайся по голосу (из к/ф "Дом, в котором я живу")
(музыка Ю. Бирюкова) Л. Гурченко;
Когда проходит молодость (музыка В. Сорокина) Л. Утёсов
СТОРОНА 2
10. Ариадна (А. Зубков, М. Муромов - Р. Казакова) А. Зубков;
Золотое сердце (В. Матецкий-А. Поперечный, М. Шабров) С. Ротару
EP6. Г92 12853-54
СТОРОНА 1
11. Поёт Тиффани (Стефания Дарвич).
Когда я видела его стоящим в стороне (Дж.Леннон, П.Маккартни),
Могло бы быть (Ч.Йомек, Д.Дюарт).
СТОРОНА 2
12. Поёт Тамара Гвердцители.
Лошадка-жизнь (А.Журбин-И.Грицкова);
Памяти Эдит Пиаф (О.Тевдорадзе-И.Резник)
ВЛАДИМИР, ИЛИ ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ.
Главы из книги Марины Влади.
Молодой человек, встречающий нас у входа, весь взмок. Впрочем, мы тоже. Как и во всех московских учреждениях, во Дворце бракосочетаний слишком сильно топят. Мы оба в водолазках, ты — в голубой, я — в бежевой. Мы уже сняли пальто, шарфы, шапки, еще немного — и разденемся догола. Но торжественный тон работника загса заставляет нас немного угомониться. Мы стараемся вести себя соответственно случаю, но все-таки все принимает комический оборот. День и час церемонии были назначены несколько дней назад. Мы немного удивлены той поспешностью, с которой нам было позволено пожениться. Наши свидетели — Макс и Сева— должны были побросать в этот день все свои дела. Рано утром я начинаю готовить свадебное угощение, но все пригорает на маленькой плитке. Мы расположились на несколько недель в малюсенькой студии одной подруги — певицы, уехавшей на гастроли. Я стараюсь расставить мебель вдоль стен, чтобы было немного больше места. Но, так или иначе, в этом ограниченном пространстве могут усесться и двигаться не больше шести человек.
Тебе удается упросить полную даму, которая должна нас расписать, сделать это не в большом зале с цветами, музыкой, фотографом и так далее, а в ее кабинете. Нам бы и в голову не пришло обстоятельство, которое заставило ее согласиться. Она это сделала не из-за нашей известности, не потому, что я иностранка, не потому, что мы хотели пожениться в узком кругу и скромно. Нет, что возобладало это неприличие ситуации: у нас обоих это — третий раз, у нас пятеро детей на двоих! Пресвятой пуританизм, ты спасаешь нас от свадебного марша! А если не будет церемонии, можно и не наряжаться. В конце концов мы так и остаемся в надетых с утра водолазках.
Ты уехал рано, потому что во что бы то ни стало хотел устроить мне какой-то сюрприз. Для этого тебе пришлось убедить Любимова отменить несколько спектаклей в театре. Ты возвращаешься с довольным видом и, хлопая себя по карману, шепчешь: «Порядок». Шофер такси, который везет нас во Дворец, желает нам всего, что только можно пожелать, он без конца оборачивается к нам, чтобы еще раз сказать, как он счастлив, что это лучший день в его жизни, а также, конечно, и нашей. При этом он едва не сталкивается со встречной машиной, и я чувствую, что этот день может стать и последним днем нашей жизни, я кричу, резкий поворот руля нас спасает, мы стукаемся, головами о крышу машины,— и вот уже в полубезумном состоянии мы спускаемся по коридорам вслед за молодым человеком в темной форме, который ждал нас у входа. Для него это тоже счастливейший день в его жизни, он заикается, вытирает лоб сиреневым платочком, в десятый раз повторяет: «Вы не можете себе представить...» Он, кстати, так и не сказал, что именно мы должны себе представить. После прогулки по подвалам, полным труб и странных запахов, мы подходим, наконец, к двери кабинета. Там нас ждут Макс и Сева, тоже несколько растерянные. Мы обнимаемся. Каждый раз, когда протокол не соблюдается буквально, все смещается и доходит до абсурда. Мы стоим перед закрытой дверью, вдалеке беспрерывным потоком льются приглушенные звуки свадебного марша, слышатся смех, аплодисменты, затем сакраментальное: «Улыбочку!..» И мы насчитываем, таким образом, уже шесть свадеб.
Один из служащих, бледный и накрахмаленный, отворяет перед нами дверь. Для него это не самый прекрасный день в его жизни — обычный день... Он нисколько не удивлен, что ему приходится вести по этому торжественному зданию, покрытому позолотой и красными коврами, четверых хохочущих людей. Он не узнает ни тебя, ни меня, никого. Он лишь выполняет определенную операцию на конвейере бракосочетаний.
Наконец, мы вчетвером рассаживаемся в двух креслах напротив вспотевшей дамы. На фотографии, которую сделал Макс, мы с тобой похожи на старательных студентов, слушающих серьезную лекцию, только ты сидишь на ручке кресла, и у нас слишком лицемерный вид. На нашу свадьбу получено добро, от которого, как известно, добра не ищут, и после «поздравительной речи» мы чуть было сами не уходим подобру-поздорову:
Шесть браков, пятеро детей, к тому же мальчиков! (Очевидно, по мнению этой дамы, с девочками
дело обстояло бы легче.) Что вы наделали? Уверены ли вы в себе? Отдаете ли вы себе отчет в серьезности такого шага? Я надеюсь, что на этот раз вы хорошенько подумали...
Мне и смешно, и плакать хочется. Но я вижу, что ты вот-вот сорвешься, и держусь. Мы быстро расписываемся против галочки, и уже через несколько минут все кончено. Ты держишь свидетельство о браке, как только что купленный билет в театр, вытянув руку над толпой. Мы выходим, обнявшись, среди невест в белом тюле под звуки неутомимого марша. Мы женаты. Ты, наконец, спокоен. Празднование отменяется — нет времени: мы едем в Одессу. Через несколько часов мы будем на борту теплохода «Грузия» это и есть сюрприз. Настоящее свадебное путешествие на настоящем корабле. Без свадебного марша. Однажды вечером ты возвращаешься поздно, и по тому, как ты хлопаешь дверью, я чувствую, что ты нервничаешь. Я вижу тебя из кухни в конце коридора. Ты бросаешь пальто, кепку и большими шагами направляешься ко мне, потрясая какой-то серой книжкой. «Это слишком! Ты представляешь, этот тип, этот француз, он все у меня тащит! Он пишет, как я, это чистый плагиат! Нет, посмотри: эти слова, этот ритм тебе ничего не напоминают? Он хорошо изучил мои песни, а Негодяй! И переводчик— мерзавец, не постеснялся!»
Мне не удается прочесть ни слова, ты очень быстро пролистываешь страницы. Потом начинаешь ходить взад-вперед по квартире, и, ударом ладони подчеркивая рифмы, ты цитируешь мне куски, которые тебя больше всего возмущают. Я начинаю хохотать, я не могу остановиться. Задыхаясь, я наконец говорю тебе, что от скромности ты, по-видимому, не умрешь и что тот, кто приводит тебя в такое бешенство, не кто иной, как наш великий поэт, родившийся почти на целый век раньше тебя,— Артюр Рембо. Ты открываешь титульный лист и краснеешь от такого промаха. И, оставив обиды, ты всю ночь с восторгом читаешь мне стихи знаменитого поэта.У тебя есть тайная страсть к одному человеку, которым я и сама глубоко восхищаюсь. Однажды, весь сияя от радости, ты сообщаешь мне, что Святослав Рихтер ждет нас к чаю. Я редко видела, чтобы у тебя так светились глаза. Ты чрезвычайно старательно выбираешь что надеть и все время спрашиваешь меня, который час. Нам и вправду оказана великая честь. С Рихтером мало кто встречался у него в доме— он очень застенчивый человек и привык к одиночеству, к тому же он почти все время на гастролях. Ты польщен тем, что твои песни, твоя работа в театре нравятся. Это приглашение — своего рода признание. Ты, уличный мальчишка с Мещанки, композитор, не умеющий записать ноты, приглашен самым великим пианистом своей страны— какое счастье! Я познакомилась с Рихтером в Париже у моей сестры Одиль Версуа, его давней и страстной поклонницы и близкой подруги. Я тоже робею, поскольку, за исключением этой короткой встречи, я видела его лишь как восторженная зрительница на концертах.
Как дети, мы переглядываемся, прежде чем войти в подъезд красивого дома в центре Москвы, где он живет. Мы поднимаемся по лестнице и звоним. Ты не успеваешь опустить рук, старающихся пригладить непослушные волосы, как дверь открывается. Ты так и остаешься стоять— руки вверх. Седовласый великан с голубыми глазами протягивает тебе ручищи, и невозможно себе представить, что эти огромные пальцы умеют скользить по клавишам, заставляя их так удивительно звучать! Мы входим в очень большой светлый зал. Здесь стоят два черных рояля, несколько банкеток вдоль стены. На полу разбросано конфетти, разноцветный серпантин цепляется за ноги. На банкетках бумажные колпаки, свистульки и маски напоминают о том, что только-только кончился праздник.
Сегодня ночью я принимал моих сокурсников по консерватории всех, кто остался, конечно, ведь столько лет прошло, мы веселились, мы играли в шарады... Разве теперь умеют так веселиться? Идемте, моя жена ждет вас.
После большого зала по-восточному убранная комната, где накрыт чай, кажется особенно уютной. Красивая женщина, одетая в темный шелк, здоровается с нами глубоким голосом оперной певицы. Я замечаю, что ты слегка покраснел. Сжимаешь пальцы, твой голос, еще более хриплый, чем обычно, выдает волнение. Мы пьем янтарный чай из старинных фарфоровых чашек и едим тающее во рту домашнее печенье. В разговорах о том, о сем мы дивно проводим время. И, волоча за собой несколько ленточек серпантина, приставших к обуви, мы спускаемся по лестнице все еще во власти волшебства.
В восемьдесят четвертом году я буду присутствовать в Париже на репетиции Рихтера. Когда маэстро поднимется, я подойду к нему, и мы долго посмотрим друг на друга. Своими сильными руками он возьмет меня за плечи, печально улыбнется и тихо скажет: «Нужно всегда быть готовым умереть. Это самое важное». Единственный поэт, портрет которого стоит у тебя на столе, это Пушкин. Единственные книги, которые ты хранишь и время от времени перечитываешь, это книги Пушкина. Единственный человек, которого ты цитируешь наизусть, это Пушкин. Единственный музей, в котором ть! бываешь, это музей Пушкина. Единственный памятник, к которому ты приносишь цветы, это памятник Пушкину. Единственная маска, которую ты держишь у себя на столе, это маска Пушкина.
Твоя последняя роль Дон Жуан в «Каменном госте». Ты говоришь, что Пушкин один все русское возрождение. Он мученик, как и ты, тебе известна каждая подробность его жизни, ты любишь людей, которые его любили, ты ненавидишь тех, кто делал ему зло, ты оплакиваешь его смерть, как будто он погиб совсем недавно. По выражению Булгакова, ты носишь его в себе. Он — твой кумир, в нем соединились все духовные и поэтические качества, которыми ты хотел бы обладать. На сеете счастья нет, но есть покой и воля.
Перевела с французского Юлия АБДУЛОВА
Комментарии в журнале: – А. Гарин, А. Евдокимов, Александр Тихомиров, Андрей Золотов, Антонина Бальян, Виген Гаспарян, И. Шкляревский, Лев Лондон, Марина Наталич, Н. Басовская, Н. Добровольская, Николай Самохин, Юрий Бирюков, Ю. Томашевский
Фотографии: А. Комов, А. Лидов, В. Васенин, В. Плотников, Л. Лазарев, Н. Кочнев, Ю. Луньков
Главный Редактор – Б. М. Хессин
Редакционная Коллегия – Р. В. Паулс, А. Г. Луцкий, А. Я. Эшпай, В. В. Гаспарян, Е. М. Винокуров, Л. В. Терехова, М. А. Захаров, М. М. Рощин, О. П. Мельникова, Т. С. Плисова, Ю. М. Поляков
Технический Редактор – Л. Е. Петрова
20-страничный журнал с 6 гибкими пластинками, зашитые между страницами.
Государственный Комитет Совета Министров СССР По Телевидению И Радиовещанию
Государственный Дом Радиовещания И Звукозаписи СССР
Всесоюзная Студия Грамзаписи
Типография Газеты "Правда"
(С) "Мелодия", ГДРЗ, 1989 (пластинки) ГК СССР по ТВ и РВ, 1989 (журнал)
Тираж 270000 экз.
Цена 1 р. 50 к.
Оцифровка: mvaleryi
ССЫЛКА:
СКАЧАТЬ ИЛИ ПРОСЛУШАТЬ
ВЛАДИМИР,
ИЛИ
ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ.
https://yadi.sk/i/5hbtp_Nxres2DA
Комментариев нет:
Отправить комментарий