ВАСИЛИЮ ШУКШИНУ
ПОСВЯЩАЕТСЯ. 1988.
ДУМУ СВОЮ ДОНЕСТИ ЛЮДЯМ...
2LP (АОЛЗГ)
Мелодия M40 44875-78 005
Matrix / Runout (Side A): M40-44875/4-1 1
Matrix / Runout (Side B): M40-44876/4-1 2
Matrix / Runout (Side C): M40-44877/4-1 3
Matrix / Runout (Side D): M40-44878/4-1 4
ГОСТ 5289-80 Гр. 2. 1-20
2 х Винил, LP, моно, 33 1/3, Альбом ,
Страна: СССР
Записан / Выпущен: 1969 – 1982 гг.. 1983 г. / 1988 г.
Жанр,стиль: Популярные песни, Эстрада
mp3 320 кбит/сек. 246 Mb
Продолжительность: 01:40:30
Василию Шукшину посвящается
СОДЕРЖАНИЕ:
1 ПЛАСТИНКА: М40-44875-6.
СТОРОНА 1 - 23:46
01. Из интервью Василия Шукшина - 02:35
02. Вспоминают Леонид Куравлёв, Сергей Герасимов, - 12:59
03. Слово Евгению Евтушенко - 08:12
СТОРОНА 2 - 23:47
04. Вспоминают Евгений Лебедев, Нина Алисова, Павел Чекалов, Юрий Григорьев - 18:27
05. Миленький ты мой (народная песня) Лидия Федосеева, Василий Шукшин - 00:55
06. Вспоминает М.С.Шукшина (мать) - 04:25
2 ПЛАСТИНКА: М40-44877-8.
СТОРОНА 3 - 26:17
07. Вспоминают Всеволод Санаев, Юрий Швырёв, Белла Ахмадулина - 23:47
(звучит фрагмент стихотворения В.Высоцкого "На смерть Шукшина". Читает Б.Ахмадулина)
08. Памяти Шукшина (м.и сл. В.Высоцкий) Владимир Высоцкий - 02:30
СТОРОНА 4 - 26:40
09. Фонограмма рабочих моментов фильма "Печки-лавочки" - 06:51
10. Из интервью Василия Шукшина - 04:34
11. Вспоминает Георгий Товстоногов - 02:13
12. Энергичные люди, отрывок. Василий Шукшин - 05:33
13. Выступление Василия Шукшина на премьере фильма "Печки-лавочки" в г. Белозёрске - 03:58
14. Из интервью Василия Шукшина - 03:31
Ведущий Михаил Ульянов
Авторы сценария и режиссёры: Марк Айзенберг, Марк Волоцкий
Звукорежиссёры: М.Пахтер, О.Лавренова
Редактор Н.Кислова
Художник Б.Дударев
Фото: А.Ковтуна, В.Комарова, В.Кузина, Ю.Григорьева
В альбоме использованы записи Центральной киностудии детских и юношеских фильмов им. М.Горького, Ленинградского БДТ им. М.Горького, а также репортёрские записи московского корреспондента итальянской газеты "Унита" Карло Бенедетти
На фото: На съёмках фильма "Живёт такой парень". Л.Куравлёв, В.Шукшин, Б.Ахмадулина. 1964 г.; "Печки-лавочки". В.Шукшин. 1972 г.; "Калина красная". В.Шукшин, Л.Федосеева. 1974 г.; "Они сражались за Родину". В.Шукшин. 1974 г.; "У озера". Н.Белохвостикова, В.Шукшин. 1969 г.; Село Сростки, в доме матери. М.С.Шукшина и В.Шукшин. 1963 г.; В.Шукшин. 1972 г.; В.Шукшин. 1974 г.; На съёмках фильма "Печки-лавочки". В.Шукшин и балалаечник Ф.Телелецких. 1971 г.; В.Шукшин с женой и дочками на прогулке. 1974 г.; "Печки-лавочки". В.Шукшин. 1972 г.; Ленинград. АБДТ им. Горького. В.Шукшин и Г.Товстоногов. 1974 г.; "Печки-лавочки". Л.Федосеева и В.Шукшин. 1972 г.
Он шутил: если сравнить мою жизнь с тремя боксерскими раундами, то можно сказать так — два из них я уже проиграл. А третий... третий еще посмотрим!
Можно понять, что именно разумел Шукшин под двумя раундами своей жизни и почему думал, что проиграл их.
Он прожил на свете сорок пять лет: тридцать лет проходил жизненные университеты и пятнадцать лет — университеты профессиональной литературы и искусства. Тридцать лет приобретал опыт и пятнадцать — старался передать его людям. Первый раунд: сиротство военных лет, потеря отца, голодная алтайская деревня, уход из дому, долгие скитанья по России, тяжелый труд, бездомье, мучительный путь к листу бумаги, к объективу киноаппарата да просто к порогу института, и все это — опыт, опыт, опыт. И второй раунд нелегок: сквозь дебри профессиональной премудрости, сквозь пласты учебных программ, осваиваемых с запозданием, сквозь частокол редакторских требований, наконец, сквозь бои критики — мучительный поиск себя в искусстве, в слове.
Он сделал пять фильмов, выпустил семь книг и сыграл два десятка ролей — достаточно, чтобы войти в историю русской культуры. Но он не знал этого. Он знал одно: труд. Труден был путь к точности его рассказов, к достоверности ролей, к правде фильмов.
Шукшин мог увидеть начало всенародного триумфа го последнего фильма он этого словно бы и не почувствовал: до последней секунды был и напряжении работы и готовности к критической «драке». Поэтому он думал, что проиграл и второй раунд.
Он умер в самом начале третьего.
Этот третий раунд он выиграл. Уже после смерти него вышли и стали всенародным чтением обширные собрания его сочинений: рассказы и романы, очерки и статьи, сценарии и пьесы. И фильмы его, пройдя через миллионы зрительских сердец, неотменимо встали в первейший ряд советской кинематографической классики. И все написанное им, все отснятое, сыгранное, сказанное, оброненное, даже вскользь замеченное, — все теперь любовно собирается людьми. Потому что Шукшин — не просто целый мир (в принципе каждый человек — целый мир); Шукшин понял в нашей жизни что-то важное, ключевое.
Что же? Что открыл в нас всех этот скуластый парень, прошедший страну от села Сростки до столицы и сменивший лопату разнорабочего на писательское перо и на режиссерский рупор? Что видели в нем миллионы людей, знавшие его в лицо? Лицо знаменитого актера, похожее на лицо лесоруба...
Он открыл новый человеческий тип. Новый психологический тип русского человека. Он его описал, сыграл, он его показал на экране во всей душевной глубине и во всей остроте житейских обстоятельств. Его герой только что переехал из села в город. Только что вселился в один из маленьких городков, выросших в годы, когда перевалилась Россия «серединой» своей от деревни к городу. Шукшин — знаток поселка, знаток проселка. Его герой — полукрестьянин-полугорожанин, человек сложной, подвижной, не устоявшейся душевной организации. Он остро сопоставляет вчерашнее и сегодняшнее, дедовское и современное, правое и неправое. Шукшин не просто описывал, играл и показывал шоферов, трактористов-сезонников, продавцов, почтальонов и пассажиров, он исследовал психологическую толщу России.
Страна «сдвинулась» с места и недоверчиво вслушивается в себя... Шукшин открыл новый духовный конфликт. Психологическая неуравновешенность, агрессивная задиристость, чудаковатость его героев — преломление высокого нравственного счета, который они предъявляют реальности. Излюбленный шукшинский тип — «чудик» — мало похож на того поэтичного чудака, мечтателя, человека не от мира сего, которого мы традиционно знаем по русской классике. Шукшинский «чудик» не витает над землей, он ходит по реальной земле, он ввязан, втянут, впряжен в повседневный быт и труд, он освободиться не может. Но хочет... чего-то еще. Он далек от душевного смирения, присущего традиционным русским «чудакам» и «блаженным». Шукшинский «чудик» — это бунтарь, неистовый и нерасчетливый, почти безумеющий от своего неумения примириться с обыденщиной духа, от своей жгучей жажды того внутреннего раскрепощения, которое он называет «волей». В этом он наследник Стеньки Разина, недаром из русской народной памяти Шукшин выбрал именно этого казачьего вождя и воителя, и всю жизнь писал его образ, и сыграть хотел, и фильм о нем выносил, да только снять не успел.
И в Разине Шукшин видел свое: горячую, неукротимую жажду немедленной полной справедливости, неистовый бунт против всего, в чем эта немедленная справедливость не реализуется сразу и сполна.
Это чисто шукшинский вариант духовной драмы: с одной стороны — реальность, трудная, потерявшая прочность уклада, с другой стороны — сжигающая человека жажда прочного идеала, без которого он жить не в состоянии.
Эта яростная жажда, эта неутоленная боль о высоком объясняет не только характеры шукшинских героев, мыкающихся в реальности и «соколами» взлетающих над нею, — а именно таковы у него и. веселые сельские жители, беседующие «при ясной луне», и новоиспеченные горожане, «зубатящиеся» с обидчиками, и счастливый Бронька Пупков, и несчастный Егор .Прокудин. Яростная жажда высокого смысла, последнего смысла — она у Шукшина объясняет все, всю стилистику, весь пафос; этой жаждой пронизаны у него все тексты и роли, до последнего словечка, все высказывания, до любого вскользь брошенного словца, бережно реставрируемого теперь слышавшими его людьми.
Потому и вспоминают люди о Шукшине, потому и собирают, сводят вместе все, что хоть как-то помогает сохранить его живое дыхание. Не только профессиональная работа, но вся жизнь его была освещена единым всесжигающим огнем, и огонь этот помогает нам всём яснее увидеть то, «что с нами происходит».
В записях рассказов о Шукшине сохранено и передано его живое присутствие, след живого общения с ним. В записях его интервью можно уловить жизнь его голоса: сомнения и колебания, готовность резануть правду и боязнь причинить другим людям боль. В паузах и повторах, в поисках слова, в самой интонации беседы порою слышно то, что остается «за кадром» в фильмах Шукшина и за «краем листа» в его текстах.
Вот он говорит:
— В душе должны остаться те силы (Пауза... Ищет слово)... которые не позволят... (Опять пауза. Опять ищет слово, которое бы не обидело земляков)... ну... этим людям, уехавшим вчера из деревни, сегодня пополнить ряды городских обывателей. Это отчасти происходит, и это очень жаль... (Спешил, а вновь остановился. Думает. Справедлив ли? Но с новой силой, словно самого себя убедив до конца, это упрямо повторяет — со вздохом)... очень жаль.
Вот этот вздох и есть самое ценное. Ради него и стоит вслушаться в жизнь голоса.
Думу свою донести людям — огромный труд. На этом сердца разрываются.
Но и память — по труду.
Л. Аннинский
МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ СССР
Всесоюзная фирма грампластинок
(С) "МЕЛОДИЯ", 1983
Всесоюзная студия грамзаписи. Записи 1969 – 1982 гг.
Апрелевский ордена Ленина завод грампластинок
1988. Зак. 20. Тираж 820
2Харт. 10-9. Цена 2 руб. 90 коп.
Оцифровка: Валерий Маслов
ССЫЛКА:
СКАЧАТЬ ИЛИ ПРОСЛУШАТЬ
.jpg)
Комментариев нет:
Отправить комментарий